Пожалуй, никто лучше не опишет портрет маленького Пушкина, чем известный пушкинист Ю. Тынянов: «К шести годам он был тяжел, неповоротлив… Все игры, к которым принуждали его мать и няньки, были ему совершенно чужды…Он был молчалив. Иногда его заставали за каким-то подобием игры: он соразмерял предметы и пространство, лежащее между ними, поднося пальцы к прищуренному глазу, что могло быть игрою геометра, но совсем не светского дитяти. У него появлялись дурные привычки – он ронял носовые платки, и несколько раз мать заставала его грызущим ногти. Мать подолгу смотрела на сына и с досадой понимала, что ее сын уродлив и похож на ее отца Осипа Ибрагимовича Ганнибала». Словом, мать была недовольна своим произведением. А что отец? А Сергей Львович обращал на сына внимание только тогда, когда тот случайно появлялся в поле его зрения. В основном поведение сына приводило Сергея Львовича в отчаяние, так как на его глазах неуклюжее чадо разбивало очередной стакан. Но годом-двумя позже отец стал гордиться маленьким Сашей, а именно тем, что его сын прекрасно говорил по-французски. Порой, когда Сергей Львович бывал в добром расположении духа, он читал свои любимые сценки из французских пьесок вслух и ловил внимательный и одобрительный взгляд своего мальчика. В такие минуты земля уходила из-под ног у Сергея Львовича, который считал себя поэтом с непризнанным талантом. Однако надо отдать должное семье Пушкиных, которые старались позиционировать свой дом как французскую гостиную. Для этого и Надежда Осиповна, и Сергей Львович приглашали в свой дом московскую знать, разговаривали о Европе, говорили на французском языке, обсуждали музыку, поэзию, вообще – искусство. А самое главное, что на таких вечерах мать и отец были светской любящей парой, а сыну разрешалось присутствовать в гостиной и быть в центре внимания, становясь предметом гордости отца. Зато после того, как гости расходились, мать безобразно зевала, отец выпускал свой живот, и они расходились по отдельным спальням, уставшие друг от друга и раздраженные.

А поводов для раздражения было, казалось, предостаточно. И первым был тот, что супруги просто разлюбили друг друга: Сергея Львовича при первом удобном случае как ветром сдувало, а Надежда Осиповна, округлившаяся, с огрубевшими чертами лица, стала злобной и грубой от равнодушия мужа и духовной отдаленности детей. Однажды, чувствуя, что теряет власть над мужем, она по своему обыкновению бросилась в девичью лупить кого-нибудь и обнаружила там своего сына. Надежда Осиповна била сына долго, пока не устала. Потом, отдышавшись, она бросилась на подушки и заснула, усталая.